Amadeo Calasso
Амадео Калассо

В жаркий августовский полдень в самом сердце Рима, на Виа дель Корсо, появился на свет первенец четы Калассо – крепенький чёрноволосый малыш. А десять минут спустя к его громкому возмущённому крику добавился тонкий плач его младшей сестры.
Их всегда было четверо: близнецы и их деймоны. С самого первого дня выяснилось, что их нельзя отдалять друг от друга. Положенные в разных комнатах они кричали до тех пор, пока кормилица не сдавалась и не укладывала их в одну колыбельку. Только к четырём годам близнецы наконец начали спать в разных постелях, но ещё очень долго наотрез отказывались расходиться по разным комнатам.
Они всё делали вместе: учились грамоте, молились перед сном, ходили на исповедь, бегали, смеялись, плакали. Они бы делились друг с другом всеми секретами, но секретов не было. Брат и сестра были так близки, что казалось, будто деймоны у них общие. Словно у каждого два деймона.
Несмотря на подобную близость, характеры у них были совсем разные. Арабелла росла настоящей леди: всегда опрятная, чистая, вежливая, она умудрялась взобраться на дерево следом за братом и не порвать ни одной оборки на платье. Амадео, напротив, был истинным разбойником. Шумный, озорной, дерзкий, он не умел прятать эмоции, не сдерживал душевных порывов. Если ему было весело – об этом знали все вокруг, если злился, то на весь мир. Если бы не сестра, единственная, кто умел приглушить его буйный нрав, он, вероятно, бывал бы в десять раз чаще наказан, а то и вовсе не дожил бы до десяти лет. Амадео был насквозь итальянцем, в нём бурлили страсти и амбиции. Нежная Арабелла усмиряла его, взывала к его совести, напоминала о Боге. Амадео подчинялся ей беспрекословно, но не так, как слабый подчиняется сильному, а как умный преклоняется перед мудрым.
Амадео обладал цепким умом, но зачастую был невнимателен к деталям, помнил суть, но не всегда различал оттенки. Арабелла чувствовала тоньше, наполняя точные лаконичные мысли брата глубиной и оттенками. Ему не хватало усидчивости, он рвался перейти от слов к делу. Нельзя сказать, чтобы Амадео проявлял повышенное рвение к наукам, он интересовался слишком многим, чтобы долго задерживать своё внимание. Зато уже в юном возрасте в нём стали заметны черты прекрасного организатора. Пылкость речи, уверенность в своих словах, ум – всё это заставляло людей идти за ним и исполнять его повеления. Обделённый талантами математика, музыканта, художника или механика Амадео при этом умел видеть талант в других, безошибочно определяя то, к чему человек проявляет наибольшие способности. Но и слабые стороны видел  также ясно.
Чем старше они становились, тем сильнее различались их пути. Амадео, под влиянием родителей, а также набожной Арабеллы, избрал путь служителя церкви. Арабеллу, как и большинство девушек её положения, растили как будущую супругу и хозяйку дома. Он приобщался к таинствам богослужения, она вышивала гладью. Он учился ораторскому искусству, она – вежливой беседе. Но чем сильнее разнились их пути, тем ближе друг другу они становились. По-английски холодная мать и строгий отец редко проявляли к детям ласку, впрочем, и наказывали нечасто. Быть может понимая, что дети недополучают их родительской любви, они никогда не осуждали их за взаимную привязанность, напротив поощряя её.
Амадео, несмотря на избранную дорогу священнослужителя, был всё ещё взбалмошным и буйным. Его манили истории великих полководцев, а не жития святых, а в потайном месте он держал самый настоящий пистолет. Правда патронами удалось разжиться только спустя пару лет, но Амадео это не охладило.
Ему прочили неплохую карьеру, если он возьмётся за ум, а вернее за свой характер. Он же слишком привык полагаться на сестру, которой теперь чаще всего не было рядом, чтобы вовремя остановить его. Зато когда они, наконец, усаживались под старым клёном в саду, они снова становились единым целым. И мягкость Арабеллы оживлялась юношеским пылом Амадео, а его буйный нрав уравновешивался её спокойной рассудительностью.
Ванда, окончательно принявшая вид росомахи, становилась тихой и ласковой, позволяя голубю Арабеллы Лучиано уютно устраиваться у себя на холке. Брат и сестра могли провести в молчании несколько часов, понимая друг друга без лишних слов. Могли, впрочем, и болтать без умолку, делясь друг с другом идеями, мыслями, чувствами и мечтами.
К шестнадцати годам Арабелла расцвела, превратившись в прекрасную девушку. Тонкие изящные материнские черты в ней были всё же немного сгущены отцовской итальянской кровью, рождая редкую удивительную красоту. Амадео ласково называл её «ла белла». Сам же он всё ещё выглядел подростком и ужасно стыдился своего роста. Арабелла только кивала на Ванду – росомаха, несмотря на также весьма скромные размеры, была девой весьма воинственной. Амадео успокаивался.
Его учёба подходила к концу, и отец решил отправить его в отдалённую епархию, главой которой был его старинный друг. Амадео провёл там два с половиной года. Именно там наконец раскрылся талант юного священника. Оказалось, что Амадео прирождённый руководитель. В семнадцать лет он стал епископом, провёл некоторые кадровые перестановки и буквально вдохнул жизнь в загнивающую прежде епархию.
Беда грянула внезапно. В девятнадцать лет Арабелла заболела холерой. Амадео примчался к сестре, но она была уже не в состоянии даже встать с постели. Он простоял у её постели двое суток на коленях, молясь Богу со всем пылом, на который способны только девятнадцатилетние.
Когда стало совершенно очевидно, что надежды нет, Амадео бросился к отцу, умоляя его найти мастеров, способных создать механическое тело для Арабеллы. Услуги эти стоили недёшево, но семья Калассо была состоятельна и могла позволить себе любого, самого лучшего мастера. Отец отказался наотрез. В семье осуждалась эта практика, Амадео и Арабелла прежде и сами не раз повторяли за отцом заученные фразы: «уподобляться Богу», «совершать насилие над Божественным замыслом» и  прочее. Сейчас же фразы эти казались Амадео лишёнными смысла, пустыми, глупыми! Если можно спасти Арабеллу, даровать ей вторую жизнь, разве не больший грех позволить ей умереть? Разве не Господь вложил знания в головы магов и навыки в пальцы механиков? Разве чистая и прекрасная душа Арабеллы уже не нужна этому миру? Но все доводы разбивались о фанатичную непреклонность отца. «Если Господь призывает к Себе мою дочь, значит ему она нужнее». Амадео бросился к матери, но та, глядя воспалёнными глазами на распятие на стене, повторила фразу, которую Амадео слышал от неё сотни раз: «Не спорь с отцом».
У Амадео не было денег на то, чтобы ослушаться отца, он не смог спасти свою ла беллу. Арабелла умерла. Лучиано осыпался пылью на шерсть Ванды, которая не отходила от своего товарища ни на шаг. Амадео оставалось лишь держать на руках мёртвое тело сестры. Боль, пронзившая всё его существо, едва не лишила его рассудка.
Следующие несколько дней он почти не помнил. Какие-то люди забрали тело Арабеллы, ему говорили о чём-то, кто-то предложил ему отслужить заупокойную по сестре самому, ведь сан ему позволял. Он слышал это словно сквозь толщу воды, настолько громадную, что уже не было возможности определить, где же верх и есть ли там, наверху, солнце.
Кто-то другой отслужил мессу, кто-то возложил цветы на гроб. Амадео запомнил только бледное спокойное лицо матери, сухие глаза, выражение покорности судьбе, застывшее в них. Всё остальное слилось в туманную дымку беспамятства.

Несколько следующих недель происходил переворот всего мировоззрения Амадео. Тщетно искал он путь сквозь толщу воды к солнцу, его больше не было над головой. Лучи погасли для него. Вера иссякла. Если все его молитвы не помогли, значит, Бога нет. Эта мысль всё чаще появлялась в его голове, сначала на периферии, а после подчиняя себе, казалось, всё, что составляло Амадео. И только ненависть к отцу разбавляла эту пустоту.
Спустя два месяца Амадео отправился в Англию. По официальной версии, чтобы развеяться, на деле же отец не желал более видеть ненавидящих глаз сына.
Ещё несколько месяцев продолжался душевный переворот, перерождение Амадео Калассо. За это время он испробовал все доступные способы заглушить боль: искал утешения в объятиях английских распутниц, тушил пламя вином, затуманивал разум опиумом, вытравливал боль азартными играми. Быть может и вовсе задохнулся бы в этом чаду, если бы не Ванда. Словно отпечаток не его души, но души Арабеллы, она теперь всё реже проявляла прежний воинственный нрав, а всё чаще тихими словами пыталась найти дорогу к его разуму. И хотя она не могла заменить Арабеллу, не могла повлиять на Амадео так, как некогда влияла сестра, она всё же добилась того, что он стал осознавать, куда катится. Его охватил стыд, и он стал искать раскаяния, а после искупления – во имя Арабеллы.
И хотя Бога больше не было в его душе, не было в сердце, но он был в его умениях, знаниях, в его способностях. Амадео не искал больше путей к Богу, но церковные дороги всё ещё могли вести его. В совершенно новом свете увидел теперь свои прежние перспективы юный епископ. Если прежде стезя его виделась ему проторённой тропой, то теперь он задумался над тем, что мог бы привнести нового в религию. С юношеским максимализмом Амадео впился в идею стать реформатором, а целью своей жизни отныне видел борьбу с косностью, узколобостью и зашоренностью  религиозных учений.
Пройдя ритуалы очищения и искупления, Амадео вернулся в лоно Церкви не любящим и покорным сыном, но воином, жаждущим битв и свершений. И началось его восхождение.
Организаторский талант оказался весьма полезным и на территории Британии. Несмотря на юный возраст Амадео сумел устроиться сначала в Лондонской епархии, а после, когда понял, что уже не поднимается выше, принял предложение отправиться в Бирмингем.
Увы, юношеские мечты солёными морскими брызгами разлетелись от ударов о суровую реальность. Вовсе не воины в девятнадцатом веке вершат революции в Магистериуме, но дальновидные политики и дипломаты. Да и не перевороты это, а тихие, едва заметные сдвиги.
Амадео давно вырос. Давно позади самые страшные в жизни потери, давно примешались к ним потери поменьше, не такие болезненные. Теперь Амадео уже не восторженный юноша с горящими очами, но взрослый муж, расчётливый, хладнокровный, умный. Возраст ли усмирил его, память ли о сестре, советы Ванды или всё вместе – неважно. Важно то, что Амадео давно не прельщается ложью.
Он всё ещё борется, но слишком незаметными кажутся ему изменения, и всё чаще появляется мысль о том, что если Магистериум нельзя реформировать, то его надлежит свергнуть. Амадео ещё не принял окончательного решения, поскольку давно научился не спешить с выводами, но мысль эта исподволь зреет и крепнет в нём.
Несколько лет, в сане архиепископа, он провёл бок и бок с кардиналом Бирмингема, стал его правой рукой, его советником. Он многому научился, многого достиг, взрастил честолюбивые планы стать новым кардиналом, когда кардинал Уайт оставит пост. Так и случилось.
Не то чтобы его кандидатура была самой популярной, слишком молод был Амадео, но его ум и опыт признавали и более взрослые архиепископы Бирмингема, а его деньги сумели убедить сомневающихся. Весьма высокое происхождение и безупречные английские манеры матери прекрасно дополняли энергичность и инициативность молодого архиепископа. Амадео вступил в должность кардинала Бирмингема.

Амадео так и остался невысокого роста, пять футов, восемь дюймов. Телосложение жилистое, производит впечатление тонкости, даже хлипкости, но это не так. Амадео выносливый, гибкий, ловкий, даже изворотливый. У него тёмные вьющиеся волосы, карие глаза, красивые черты лица. Не бреется, считая, что с гладким лицом выглядит слишком юным.
С возрастом научился управляться со своим буйным характером, научился сдерживать порывы. Давно не бросается в драку, услышав оскорбление, но никогда его не забывает. В целом он не мстительный, не жестокий без причины. Однако ради достижения цели вполне способен на очень неприятные проявления.
Амадео, вероятно, всё ещё не нашёл настоящего себя. Он сплав яркого темперамента, нежной памяти о сестре, амбициозных устремлений, холодности и отчуждённости, выработанных годами работы. Его нельзя назвать ни положительным, ни отрицательным.
Умеет нравиться. Он превосходно воспитан, красив, неплохо разбирается в людях. Однако если не считает нужным нравиться, то становится холодным и равнодушным, что отталкивает от него людей.

Ванда – росомаха. В юности была очень воинственной, обожала ввязываться в драки, носилась как угорелая, взбиралась на деревья и вообще была сущим наказанием. С возрастом угомонилась, а после смерти Арабеллы стала неким гласом совести. Она часто напоминает Амадео о сестре, говорит, что она одобрила бы, а что – нет. Иногда Амадео прислушивается к ней.
Амадео никогда не изучал магические практики, не подвергался мучительным отлучениям от Ванды, но после смерти Арабеллы выяснилось, что они могут отдаляться друг от друга на большее расстояние, чем прежде. Амадео считает, что это как-то связано с гибелью Лучиано, который в определённой мере был и его деймоном тоже. Как бы то ни было, Ванда может находиться в соседней комнате, но не более того.

Отношение к автоматонам у Амадео однажды и на всю жизнь изменила смерть сестры.
Прежде он считал, наученный отцом и религиозными течениями Италии, что автоматоны – суть грех, попытка приблизиться к Богу, стать им. Он твердил заученные фразы, но не слишком вдумывался в них. Смерть Арабеллы заставила его взглянуть на это совершенно иначе. Он уже не верит в Бога, во всяком случае так, как требует этого религия. Быть может он не умеет жить совсем без этой веры, но она больше не властна над ним. Теперь он считает, что Бог – это неплохая идея, не более того. Бог нужен. Религия – инструмент управления. А качество инструмента, по мнению Амадео, напрямую зависит от его приспосабливаемости. Мир меняется, должны меняться и инструменты. Если люди научились создавать тела, а маги – переносить душу, то и религия должна найти новые точки опоры.
Амадео считает, что в человеке важнее всего душа, а не тело. Он много времени проводил с автоматонами, говорил с ними, исповедовал, расспрашивал и давно убедился, что они испытывают чувства, что они сохраняют почти нетронутой изначальную свою душу. Так что Амадео считает их живыми и потихоньку меняет отношение к ним среди бирмингемских священников.
К тому же если механическая рука опускает монетку в кружку для подаяний, то не Господь ли направляет её?

Связь: https://vk.com/id3774449

Отредактировано Amadeo Calasso (2020-04-24 19:35:49)