Galahad Neil Thornton
Галахад Нил Торнтон
|
Хаос всегда побеждает порядок, поскольку лучше организован |
возраст и дата рождения: | занятость: | страна проживания: |
В далёкой-далёкой Африке, в далёком-далёком тридцать девятом году у добропорядочной английской четы завёлся третий мальчик. Вообще-то двух прежних им вполне хватало, но горячий воздух Египта сделал из Альфреда Торнтона просто животное. Его супруга, насладившись нечаянным вторым медовым месяцем и осознав приближение ещё более нечаянного третьего ребёнка пару раз упала в счастливый обморок, а после упаковала чемоданы и скоропостижно вернула семейство домой, в Англию. Здесь в саду цвели изумительные хризантемы, у старших мальчиков была добропорядочная английская гувернантка миссис Пибоди, модистка с завязанными глазами кроила платья, скрывающие «интересное положение», а супруг покрывался порядочной коркой льда, почти исключающей, что в семье появится четвёртый малыш. Им с лихвой хватало трёх, а вернее – третьего. Чувства юмора мистера Торнтона хватило ровно на то, чтобы дать младшему отпрыску второе имя Нил, в память о его исторической родине и первое – Галахад, одному Господу Богу известно почему вообще.
Поначалу казалось, что Галахад им удался на славу. Он был прехорошенький: ути какие глазоньки, ах ты ж какие крепкие ножки, чудесные кудри… Потом у него начали резаться зубки и вот с этого момента всё как-то пошло не туда и не так. У Галахада не было любимой игрушки – они кончались под напором его укусов за пару недель. У Галахада не было любимой няни – они кончались по той же причине, причём ещё быстрее. Если бы братья могли кончаться, они бы так и сделали, но оказалось, что им нельзя. Никто в целом мире не понимал, что кусь – это вовсе не со зла, это от переполняющих эмоций. А в Галахаде они кипели и бурлили и требовали выхода всеми возможными способами: он носился как угорелый, пел во всё горло, кусался, разбрасывал вещи и умудрялся подружиться с каждым попавшим в поле зрения человеком за минуту, неважно, хотел того человек или как-то не очень. Галахад – хотел.
Ещё он хотел пони, ружьё и чтобы овсянка закончилась во всём мире. Чтобы мама перестала пихать в него манеры, а миссис Пибоди – Библию. Но ни одна из этих его молитв не была услышана, и только годы спустя Галахад признал, что хорошие манеры – штука полезная. Библия такого признания так и не дождалась.
Галахад, при этом, был вообще-то умненьким. Он запоминал стихи с одного прочтения, считал как чёрт и перенимал речь буквально как попугайчик. Если бы во дворе ошивались французы, скажем, или хотя бы китайцы, из Галахада мог бы вырасти толковый переводчик. К сожалению, ошивались во дворе люди, чью речь маленькому аристократу перенимать не стоило, но было уже поздно. Мама знакомой дорожкой ушла в обморок, миссис Пибоди, тоже знакомой дорожкой – за розгами и епископом. Вообще-то могли бы ограничиться поркой, но Галахада сбагрили в семинарию.
Было даже весело: куча новых друзей, ни одной миссис Пибоди на добрые десять миль окрест, ряса, не сковывающая движений. Он бы прижился, если бы не овсянка и подъёмы в шесть утра. Какое-то время он ещё выезжал засчёт феноменальной памяти, очаровывая седых учителей цитатами из Священного Писания, но потом стало скучно. А когда Галахаду скучно, то всем вокруг становится ой как весело…
Тот рождественский стишок про Савонаролу и петарду, по мнению Галахада и мальчишек, был очень даже смешным. Может чуточку грубоватым, но вы Декамерон читали? Вы про нравы Рима тех времён вообще слышали? Галахад слышал, а епископы слышать не хотели. В общем, не срасталось у них с семинарией. Они ещё какое-то время пытались поладить, Галахад написал очень порядочный стишок про Боженьку и хулигана, но даже это не спасло. А когда произошла та история с герцогиней… Галахад и в восемьдесят лет будет помнить, как она вопила.
А за стенами семинарии был такой упоительно-тяжёлый воздух! Дым сигарет, шлейф дамских духов, винные пары и гарь от паромобилей – в это вот всё Галахад плюхнулся с разбегу, как в воду и понял, что наконец-то попал в родную стихию. Голозадый и весёлый он ночевал то на вокзале, то в будуаре ветреной красавицы. Научился играть в карты, целый сезон был актёром небезызвестного театра, обзавёлся связями, парочкой неприличных болячек и лошадью. Жизнь завертела его в сумасшедшем вихре и даже письмо от родителей не испортило настроения. Он и так знал, что рассчитывать на наследство не приходится, а под родную крышу живым отправляться не планировал.
К двадцати трём годам Галахада знали все дамы полусвета, все сомнительные джентльмены и каждая собака. Он мог бы стать виртуозным карточным шулером, но при таком раскладе играть становилось неинтересно, а скуки Галахад не переносит. Лучше остаться без штанов, чем знать наперёд, что ты выиграешь. Чем бы ни увлекался Галахад, он умудрялся разобраться в теме и забросить её, как только становилось слишком ясно что куда. Однажды он решил открыть ресторан и заделался гурманом. Потом увлёкся магией и заделался врагом геомистиков, хотя честное слово ну ничего же такого не было! Как-то раз вылечил лошадь наложением рук и целый месяц слыл ветеринаром от Бога, за что и был наказан отлучением от Церкви, шрамом на левой лопатке и чем-то ещё, он забыл – чем.
В тридцать лет вляпался в самую грандиозную авантюру – взял на воспитание племянницу. К этому возрасту в авантюрах Галахад был уже асом, так что не прогадал. Эмили кусалась как профессионал, могла убивать мух молчанием и ненавидела овсянку. Они поладили.
Эмили выросла, а Галахад так и не повзрослел. Однажды он решил стать добропорядочным джентльменом и заинтересовался искусством. Как оказалось, картины – очень выгодное вложение денег, особенно если знаешь нужных людей и умеешь держать язык за зубами. Галахадом интересовалась полиция, но он не заметил – им все интересовались. Без него не обходилась ни одна вечеринка, так что к парням из отделения он забегал добровольно столько раз, что они начали от него прятаться.
Галахад очень ветрено относится к деньгам: сегодня есть, завтра нет, для него не проблема. Как-то раз, когда они с Эмили здорово похудели и почти готовы были сдаться на милость овсянке, он умудрился продать свою душу одному субчику, рассудив, что быть автоматоном – это ведь тоже отъявленная авантюра! Это спасло их от овсянки, а деньги потом откуда-то появились.
Светский лоск и манеры, которые вбивала в него мама, с лихвой окупаются уже не первый десяток лет, а вот умение цитировать Библию наизусть так и не пригодилось. Даже во время воспитания Эмили. Да чего уж там, даже во время воспитания Ривера, хотя упоминать всуе библейские имена приходилось частенько. Галахад не сразу смирился с тем, что с помощником сподручнее, и ещё дольше привыкал к мысли, что в мире есть кто-то моложе него, ну не считая Эмили конечно. Однако привык и как и всегда научился извлекать выгоду из этого. В конце концов, кто опознает в молодом помощнике известного всему Лондону кутилы бывшего разбойника? А если и опознает – доказательств нет.
Галахад постарался конечно же научить Эмили всему, что он знает и умеет сам, но всё-таки для кое-каких делишек нужен паренёк. К тому же Эмили, вопреки его воспитанию, выросла рассудительной девушкой. Ну… На фоне Галахада. Он не гнушается спрашивать её совета и по сей день предпочитает её общество обществу большинства знакомых, не считая проституток, конечно.
На данный момент Галахад занимается всем понемножку. То да сё. Иногда даже немного эдакого, но совсем чуть-чуть. Ему под пятьдесят, но ещё ни один сопляк не смог его перепить, перетанцевать и переболтать. Галахад наотрез отказывается стареть. Он набрал пару (пару – это семь) лишних фунтов, отточил свои рассказы и даже пару раз повторялся в них, но в остальном он всё так же хорош. Правда, ночевать на вокзалах ему уже тяжело, поэтому предпочитает оформлять некоторые свои прибыли на Эмили, чтобы в случае чего не спустить их как-нибудь ненароком.
А ещё у него есть настоящее кольцо Папы Римского, но об этом тссссс.
Галахад – душа любой компании. Непревзойдённый танцор, галантный кавалер, профессиональный собутыльник, прекрасный слушатель и не менее замечательный рассказчик. Галахада много не бывает – так, во всяком случае, думает сам Галахад, хотя возможно кое-кто бы с этим поспорил.
У него потрясающая память: помнит имена всех швейцаров, их жён, детей и квартирных хозяек, всех слуг, господ и не определившихся, всех проституток, всех лошадей, всех кэбменов и вообще весь Лондон. При этом никогда не запоминает, кто взял у него деньги в долг, чем пользуются некоторые непорядочные люди. И почему-то никогда – проститутки.
Он друг каждому, кто играет в преферанс, любит живопись и имеет пару-тройку доставшихся от бабушки колечек. Знает нужных людей, их кошек и любовниц. Знает тьму тьмущую всевозможных тайн, но никогда и ни с кем ими не делится. Галахада нельзя назвать совсем уж добропорядочным джентльменом, и с точки зрения закона он не безупречен, но он никогда не опускается до шантажа. Он предпочтёт обжулить в карты.
Деймон Галахада – лисичка-фенёк Мия. У неё очень большие ушки, что символизирует, как считает Галахад, его умение выслушать. Ещё у неё пушистый хвост, что символизирует красоту, острый язычок – это чтобы скучно не было, подвижный носик, чующий где можно повеселиться и в целом вполне себе замечательный характер. Не считая тех случаев, когда он внезапно портится.
Галахад делит людей на два типа: тех, кто делит людей на два типа и умненьких. Себя относит ко вторым, конечно. Автоматоны в его понимании обычные люди, ну почти обычные. Он даже один раз сам хотел стать автоматоном, потом передумал, но вексель уже выкупили. Надо бы, конечно, этим заняться, но пока недосуг. В конце концов, быть автоматоном – этого он ещё не пробовал.
С Магистериумом как-то не сложилось. Может, им не нравится выражение «срань господня», а может всё дело в Той Истории, хотя по мнению Галахада там и истории толком нет, так, мелкая ситуация, яйца выеденного не стоит. В общем, от церкви он отлучён и как-то даже и не очень переживает по этому поводу.
Связь: https://vk.com/id3774449
Из всех нелюбимых тётушек Милисента занимала почётное второе место после Сами-Знаете-Которой.
— Тебе давно пора остепенится, Галахад, я всегда это говорила.
— Но…
— К тому же это ведь твоя племянница. Родная кровь! – не терпящим возражений тоном провозглашала тётушка Милисента. Галахад вспомнил, почему в детстве называл её «тётя Малифисента».
— Но я…
— Она очаровательный ребёнок.
— Тогда почему?..
— Ты же знаешь, у меня слабое здоровье! Мой врач не рекомендует мне детей.
— Но я же…
— И не забывай, Галахад, — подал голос дядя Найджел. – Малышка – единственная, кто может знать, где находится Ожерелье.
— Но я же даже сюсюкать не умею! – наконец договорил мысль Галахад.
— Научишься. – отрезала тётушка Милисента.
Галахад никогда не лез за словом в карман, но на каждое "никогда" есть какая-нибудь тётушка в семействе Торнтонов. Милисента обладала убедительностью скалы и почти таким же чувством такта. После четвёртого пирожного она окинула гостиную презрительным взглядом и высказала Галахаду своё "фи" по поводу мебели и штор. Мия, которая, в отличие от Галахада, дара речи не лишалась, комментировала все реплики Милисенты, и ему стоило большого труда не расхохотаться вслух. На это уходила львиная доля его внимания, так что половину слов Милисенты он пропустил мимо ушей.
— Наймёшь девочке гувернантку. — инструктировала Милисента. — Немку. Они пунктуальные и не такие распущенные, как француженки.
После таких рекомендаций Галахад готов был бежать за француженкой немедленно, не дожидаясь появления в доме ребёнка. Инструкций было много, и Галахад едва не совершил Самую Ужасную Ошибку В Жизни, закурив в присутствии Милисенты, но вовремя спохватился. Кажется, ему удалось замаскировать жест под поиск носового платка, что дало тётушке повод пилить его ещё минут двадцать.
После седьмого пирожного Милисента накричала на служанку Кэтти, за то, что её фартук был короче Допустимой Приличиями Длины на полтора дюйма.
После десятого обругала галстук Галахада и синяки под глазами (хотя синяки были очень даже ничего!)
После двенадцатого потребовала уволить кухарку и с дядей Найджелом под мышкой гордо удалилась в закат, оставив Галахада в состоянии дезориентации. Он так и не понял, как тётушке удалось втянуть его в эту авантюру, но когда он подумал об этом именно так, то затея приобрела даже некоторый лоск в его глазах. В конце концов авантюры — его конёк, а воспитание семилетней племянницы — это то, чего он ещё ни разу не пробовал.
На следующий день, ровно в пять часов дня, на пороге его дома стояло четыре чемодана, видавший виды саквояж, виолончельный кофр, семь шляпных коробок, соседский кот с оборванным ухом и одна маленькая девочка с очень серьёзным личиком.
— Ээээммммм. — галантно поприветствовал гостью Галахад. Он готовил небольшой спич к её приходу, в котором было достаточное количество уменьшительных суффиксов, сюсюканья и слово "куколка" в двух значениях: как обращение и как обещание подарка. Сюзанна, одна из девочек мадам Розмерты, уверяла, что это поможет ему подружиться с любой семилетней девочкой.
— Здравствуй, Эмили.
Вероятно, спич надо было просто зачитать. Во всяком случае сейчас Галахад не мог вспомнить ни одной фразы. Эмили смотрела на него серьёзными голубыми глазами затравленного зверька. У неё горели щёки и шея, и Галахад вспомнил ещё одну причину, по которой не любил тётушку: если ей казалось, что твоя физиономия не достаточно чистая, то она мыла её сама. Однажды маленький Галахад целых сорок минут плакал и кричал, потому что думал, что она оторвала ему уши.
Никто в целом мире не способен смотреть на человека так, как маленькая семилетняя девочка с очаровательными кудряшками. Галахад готов был поклясться, что у неё за спиной спрятан нож, а в крошечном чулочке — динамитная шашка. Глядя на Эмили сложно было утверждать, как советовала Сюзанна, дескать "мы станем с тобой лучшими друзьями". Внезапно Галахад подумал, что сорокалетняя проститутка, возможно, не самый лучший советчик в деле воспитания девочек.
— Думаю, тётушка Милисента так тщательно тебя вымыла перед поездкой, что можно не мыть руки перед чаепитием.
Отредактировано Galahad N. Thornton (2020-08-26 00:20:45)
