Thomas Caulfield
Томас Колфилд
|
Никогда не приближайся к быку спереди, лошади сзади и дураку с любого направления |
возраст и дата рождения: | занятость: | страна проживания: |
…У верблюда два горба, потому что жизнь-борьба.
Деймоном Тома был не верблюд (спасибо тебе, Господи, за тушу покомпактнее), но борьбы ему тоже хватало.
Карл. Типичный тасманийский дьявол- полосочка, четыре короткие лапы, уши, хвост, хер и поиск приключений на все вышеперечисленное. Карл. Не какая – нибудь там Клементина. И когда до Билла Колфилда, отца Тома, наконец все дошло…
-Ах вы ж бляди!
Претензия родственникам драгоценной супруги (а во всем, что касается деторождения всегда виновата жена и ейные родственники) была предъявлена в весьма красочных выражениях, хоть и не лишенных налета сдержанности и интеллигенции, все-таки Билл не утырок с севера, хоть и родился в краю сосланных убийц, насильников, грабителей, а человек, стремящийся к статусу лучшего фермера в деревне, уважаемый в определенных кругах человек. Но в ответ на претензию «уважаемый человек» услышал «мы не бляди, мы хорошие люди, а ты видел, что брал в свои супруги»
Ладно.
Хорошо.
Допустим. Допустим видели глаза, что покупают. Билл не был подкаблучником, но когда твой деймон вомбат, а деймон супруги гребнистый крокодил, сексисткая мудрость стиля «бабская дорога от кухни до порога» имеет право на существование только в виде интересного образчика фольклора. В рамку оформим, трогать не будем. Крокодил сразу предложил своему вомбату жить долго и по возможности счастливо, особенно акцентируя внимание на слове «долго». На том и порешили.
А вот зря.
Известно же, что беременным нельзя жрать по ночам (ребенок будет вором), покупать ребенку яркие вещи (ребенок будет извращенцем) и ни в коем случае даже в мыслях быть равной, или, о ужас! претендовать на роль главы семейства. Всем известно, чей деймон в доме хозяин, того пола и будет деймон сына, а что ты блин противопоставишь crocodylus porosus Рудольфу, если ему тысяча японских солдат десерт на один вечер.
//почему деймон старшего сына пола нормального, Билл не думал. Народная мудрость не брешет (хоть и сбивается каждый раз).
-Гением будет, - хмыкнул старший брат Тома Марк. Тайпан Марка важно кивнула, соглашаясь взять двух пездюков (Карла и Тома) под свое покровительство. И Том не подвел, стараясь подтверждать пророческий дар старшего. Что значит быть гением в условиях Австралии, где все живое старается тебя укусить, лягнуть, вплести в макраме? Правильно, не прижиматься в трехлетнем возрасте к жалящему дереву. Том этот квест успешно прошел, подкатив к растению не в три, а уже в четыре года, но не с целью объятий, а с целью пожрать. Но формально тест на гениальность завален не был. Что еще выдающегося? Отец называл их с братом выдающимися долбоебами, и не верил, что хоть кто-то из них выбьется в люди. Собой Билл чрезвычайно гордился, его предки были нищими ирландцами, а он поднял планку аж до бедного тасманийца! Недостижимая высота, никакой акробат с шестом не допрыгнет. Бедный Небогатый австралиец, который делает неплохое виски. Ну как «неплохое»? Сойдет для местной публики.
Отец и правда гнал хорошее пойло (жаль, что им же он начал стремительно спиваться). У Колфилда было все для локального успеха: превосходный ячмень, неплохая вода, халявная рабсила из числа семьи, а когда Марк женился, появилась перспективная следующая партия – близнецы Андерс и Джозеф. Билл ( Марк от его имени) поднялся. Ну как сказать «поднялся»? Чуть-чуть приподнял голову, позволив себе участок недалеко от города Берни. Все ради ручьев Чазм и Сафур, удивительно прекрасной воды. Качество продукта вознеслось до невиданных ранее высот, вместе с качеством до невиданных ранее высот вознеслись и проблемы. Том не знал, как бутылка разливного попала на стол местным понторезам, не представлял, как за этим столом оказался потомственный шотландский понторез, и в душе не мыслил что случилось с хлебальником проклятого сэнди перед тем, как учуять «волшебное сочетание молодого ячменя, какао и эвкалипта» в носу, «зеленого яблока, ванили, апельсинового ликера и нот ментола» в небе, а в послевкусии уловить «ноты специй и шоколада». На вкус Тома то, что они разливали из бочек, сивуха как сивуха, не стоящая многих телодвижений, но через неделю отец пропал. По официальной версии заплутал поздно ночью в крупнейшей на острове плантации эвкалиптов, где неожиданно умер самостоятельно свернув себе шею. Том помянул отца недобрым ласковым словом, пробормотав зацензуренное «ах, как это это все очень не вовремя!»
Марк молчал, лишь к вечеру обронив «приготовься».
Через девять дней к братьям явился поверенный лорда «Жопа-В-Клетку», объявив, что покойный Уильям Джон Колфилд задолжал лорду денег. Сущая малость, ценой всего-то во все имущества покойного Билла. С языка судьбы это переводилось как «не жили богато, нечего начинать», и братья бы это проглотили, если бы не младшее поколение Колфилдов, которые должны были, просто обязаны! выползти из нищеты.
Лорд был не на своей земле. Понял он это когда остался без расписки. И тасманийского дома. Поджигателей так и не нашли, но что вы хотите, сэр, остров Тасмания хоть и прекрасен, но край ссыльного отрепья. А Том в тот же день остался без брата. Марк погиб во время охоты на аборигенов палава, и это готова была подтвердить вся округа, включая чистокровных палава, вымерших одиннадцать лет назад. Каким образом Марк, будучи на чистом воздухе, сумел отравиться угарным газом, не ваше дело. Отпели, закопали, не забыли.
Том тоже был на этой «охоте», точнее рядом «охотился». После похорон брата ему неожиданно «вспомнилось», что перед тем, как уйти на радугу сквозь поля эвкалипта, отец рассказал сыновьям, что когда был молод и красив, то есть совсем недавно, судьба занесла его в Новый Южный Уэльс, город Батерст, где батя накопал для семьи немножечко золота. Накопал и забыл, а Том вспомнил, и готов заплатить господину лорду с клетчатой жопой в обмен на расписку. Нет расписки? Увы, кому что должен, всем все прощаю, деньги ушли в семейное предприятие, расширив ассортимент до виски с «мощным, маслянистым и сложным вкусом с оттенками красных ягод и персика в богатой, полной злаков, середине». Еще один вариант сивухи, проще говоря. Что это было за золото, действительно найденное отцом, или переплавленные украшения леди с задницей в узор как у мужа, Том никому не сказал. Слиток не может быть уликой страшного злодеяния против шотландской аристократии, о чем поведали следователям очень корректным матом все местные ювелиры.
Следующие двадцать лет Том пахал. Он был обязан брату. Обязан был сделать из его сыновей людей, обязан был показать матери Лондон, и чтобы она прибыла туда не как вдова нищего кенгурятника, а как респектабельная путешественница. Свою мечту об альпинизме, которая появилась в момент, когда Том мог ненадолго сбежать от постоянных проблем в мир книги о покорении гор (так как дорога в удивительный мир Бухать оказалась закрыта), он задвинул куда дальше, терпеливо дожидаясь, когда парни окончательно встанут на ноги. А вставали они, черт их дери, очень долго. Обезьяны за это время могли десять раз не то, что встать на ноги, эволюционировать до африканских племен и основать государство.
День, когда Том попытался передал мальчишкам дела был самым гордым в его жизни.
День, когда он увидел горы стал самым счастливым.
Том — настоящий мужик. Он настолько мужик, что даже деймон у него мужик, и Карлу приходится порой прикручивать свою мужиковость, лепить на усёнки бантик и прикидываться Клементиной Дафной. Что не спасает ситуацию, ведь, как известно, что у Томаса на уме, то у Дафны — на трехэтажном наречии реднеков-самогонщиков из глубинки. «Ты посмотри, как вылупился, — бубнит прокуренный баритон у Томаса из капюшона. — А ну залупись обратно, вылупился он тут мне, бантик видишь? Сейчас я вылезу и дам тебе пизды пиздой, еще в панамку насую, пичужка дроздохуева! Ишь!..»
И так весь месяц в базовом лагере у подножия Аннапурны.
Тем временем сам Томас общается исключительно передергиванием ружейного затвора, перезарядкой арбалета и обворожительными улыбками порнографини со следами вчерашнего разврата на богемно помятом лице. Откуда в нем эта богемность — не ясно. Должно быть, оттуда же, откуда в пойле берутся нотки какао, эвкалипта и хорошей жизни, которой Том никогда не нюхал.
А еще он крепкий. Можно сказать, на нем все заживает как на собаке, но нет, нельзя. Это на собаках все заживает как на Томе. Змеи и пауки, кусавшие его, наверное, умерли от отравления, а список несъедобных растений, которые Том назначает съедобными, заканчивается быстрее, чем исследователи успевают его пополнять.
Кроме седых волос в бороде, сорокалетний Том ничем не отличается от Тома десятилетнего: все тот же мамин заинька и братов пездюк, все тот же маугли с поводьями в одной руке, арбалетом в другой, краденым яблоком в зубах и шилом в заднице, все тот же мальчишка с лукавой мордахой, мечта соседских дочерей и вон того приходского священника. Вечный искатель приключений и чего пожрать, каких прибивает к берегу Тасмании, бывает, целыми городами, целыми штатами вроде Нового Южного Уэльса. Но доживают до солидного возраста только такие гении как Том.
-Деймон - тасманийский дьявол Карл
Ребенок, воспитанный вомбатом и гребнистым крокодилом.
-Сынок, береги задницу, - причитала мать (легко сказать "береги", когда от природы твоя задница это сковородка, примотанная к спине), а папа ничего не просил, он рассказывал и показывал как правильно точить зубы, терпеливо классифицируя мир на то, обо что зубы точить можно, то, обо что нужно, а что лучше не трогать. В третью категорию попало только жалящее дерево и тайпаны.
-Карл родился глубоко разочарованным в жизни, потому что вместо большеглазой красавицы, увлекающейся пением и вышивкой крестиком, жизнь подсунула ему чудище, которое хоть и увлекалось пением, но видит небо, в церковный хор его взяли явно по блату. Дьявол очень надеялся на спокойную пенсию, но его чудовище поперлось морозить свою задницу в горы. И тут Карл и вспомнил мать. Свою мать, Тома мать, мать всех, кто находится в базовом лагере (у них оказалась общая мать, очень далекая образом и подобием от человека).
Не хотел бы, чтобы его душу после смерти (а еще хуже - при жизни) засунули в стул. Или в стол. Или в автоматон. Люди, которые идут на это осознанно - извращенцы, которых надо лечить протиркой рожи о стол. Или о стул. О тот же автоматон, чтоб полегчало. Родственников, которые поступают так с близкими, нужно лечить более радикальными средствами. Раскаленной кочергой в жопе и приветственным котлом в аду с персональным чертом-автоматоном. Том в гробу видел такое будущее, где можно продлить себе жизнь (существование) жестяным болваном. В день, когда автоматоны станут нормой, боженька ебнет в землю чем-то существеннее огня, серы и многодневного ливня.
Кстати о боженьке. С ним у Тома случилось небольшое недопонимание, помогает он редко, без настроения и вовсе не на ту сумму, которую Тому ради престижа семьи приходится жертвовать по большим праздникам. И со священниками у Тома слегка не сложилось, когда в юном возрасте оказалось, что приходской пастырь душ человеческих любит Тома больше, чем Том любит пастыря и боженьку.
Связь: 594888099
"Сильно государство Ирландское идиотами," - думал Маммона, слушая последние новости о росте продаж лотерейных билетов, спиннеров и свечей в храмах.
"Сильно,"- тут же соглашался с собой, складывая головоломку в виде жука. Человеческий мозг вспыхнул бы на начальном этапе прелестной игрушки, ведь только божественная сущность способна решить ребус Древних, зная основные правила функционирования вселенной. Три дня демон-ребенок молчал, вдумчиво решая задачу, и на четвертый день он молвил...
-Да ну, хрень какая-то!
Элиот давно не видел скарабеев, но подозревал, что форма крыльев у них не квадратом. И не в загиб. И уж точно не покатым ромбом.
На пятый день головоломка полетела в стену, пробив границу между комнатами. Немного полегчало, и к вечеру придатки экзоскелета выглядили более-менее прилично. Маммона улыбался, но чертово насекомое тут же обновило круг ада. Теперь следовало сложить узор на крыльях.
Демон был не силен в опредении пола насекомых, но свято уверовал, что данное насекомое сука. Шкатулка отправилась в дальний ящик с перспективами остаться там на вечность. Делать больше нечего сыну Яхве, только с букашками нянькаться.
Но загадка манила.
"Древние боги, и кто там еще главный за развлекательный процесс, будьте вы прокляты!"
Мерзкое членистоногое снилось через день, заливисто смеялось, плясало канкан и хвалилось, что ее сам Яхве не откроет. Одновременно с этим пришло прозрение, хренась! как луч из космоса! что делать с замысловатым узором и как успокоить совесть, ЧСВ, шестиногое. Той же ночью Маммона вновь собирал игрушку.
...теперь она летела уже в окно....
К сожалению, личность нехорошего человека, что подарил ребенку произведение поломанного искусства, установить не удалось.
Маммон делал все правильно, и был в этом уверен. Раз за разом он брал в руки шкатулку и раскрывал красочными эпитетами ее красочное будущее. Будущее раскрывалось весьма успешно, а шкатулка - нет.
В один прекрасный день, когда школьник был морально готов позориться перед Абаддоном, да хоть до самого Люцифера дойти, кто-то из младших вспомнил, что уже видел подобную хрень.
Где? Там, куда приличные мальчики не ходят. Но Маммоше было плевать, за ответами он бы и к Уриилу на спину залез, не то, что...
Куда-куда?
Чего-чего?
Сук.
Забавно, но демону ада не так то и просто попасть в логово порока. Вообще почти не попасть. Бойлу казалось, что небеса заштурмовать будет легче, чем десятилетке пучину разврата. Удивительно ли, что когда Жадность наконец проник во владения "талантливого художника, очень интересной личности, встречу с которым невозможно купить", его оттуда не смогли бы выйти и танком ?
Десять минут рабочего времени упорный администратор тату-салона "Уроборос" не желал отвечать упоротому ребенку, кто у них главный по извращениям и отказывался пускать школьника дольше, чем за два метра от начала территорий. Маммона же в свою очередь упирал на то, что он отсюда никуда не пойдет, на хрен тем более не пойдет, а если его отсюда и вынесут, то только вперед ногами, так что можете начинать. Переговоры зашли в тупик и дипломатически не двигались ни в какую сторону. На стороне мальчишки была аура присутствия несравненного существа, а за Маммона играло то, что он в общем-то демон. И если обычного мажора можно вразумить пенделем под нижние девяносто, последний пендель Маммону смог выписать Астарот, и то не с первой попытки. Да бог с ним, не последняя стычка с братом, просто трона жалко.
Удобный был даже без подушек
И пусть демон теперь не в той форме, в новую жизнь, как оказалось, много могущества не возьмешь, час простоять там, где хочется простоять, он все еще способен.
Элиот кожей чувствовал странную даже для него энергетику. Он лет двести не наслаждался даже отблесками столь величественного колейдоскопа. Ему бы выйти, да придумать план, а не рваться на штурм салона как праведник на врата рая, но он не может. Хоть шаг за двери, и Бойл словно потеряет нечто ценное, то, что потом будет искать еще две следующие жизни.
Ощущение первозданного мира.
Ну и еще жук сам себя не соберет.
Отредактировано Thomas Caulfield (2020-10-19 22:13:03)
